Цель банкротства проста — освободить рынок от слабых игроков и справедливо распределить активы между кредиторами. На протяжении многих лет банкротство было неэффективным инструментом для российских кредиторов. Во многих случаях оно становилось удобным механизмом, когда должники не желали платить по своим долгам. Однако ситуация начинает меняться.
Кредиторам все чаще удается добраться до сердца бизнеса — его бенефициаров. И речь идет не только о тех случаях, когда бенефициар виновен в неплатежеспособности своей компании и по закону обязан компенсировать ущерб, нанесенный кредитору. Целью кредиторов может быть не столько достижение своего решающего решения, сколько принуждение бенефициара к погашению долгов компании.
Каждое кредитное событие требует анализа и разработки стратегической защиты. Крупные кредиторы используют алгоритмы, выходящие за рамки процесса банкротства, что повышает вероятность возврата долга.
В данном разделе описаны основные правовые методы, используемые российским кредитором для понуждения бенефициара к выплатам обанкротившемуся бизнесу. Эти методы можно рассматривать не только как составляющие «войны» между российским кредитором и должником, но и как основу для открытия «второго фронта» перед иностранной юрисдикцией, имеющей отношение к должнику.
Кредиторы могут знать, кто является реальными бенефициарами компании. Однако это может быть трудно доказать. В некоторых случаях российские компании по закону обязаны раскрывать информацию о бенефициарных владельцах. Если кредитор формально указан в качестве конечного бенефициара, ему может повезти, если он действительно является конечным бенефициаром. Однако фактический бенефициар обычно скрыт.
Тем не менее его все равно можно найти. В большинстве случаев со слабыми местами лучше всего справляется бизнес. Они являются основным источником информации о структуре собственности компании и ее конечном владельце. В трудные времена сотрудники меняют лагерь и начинают помогать кредиторам, предоставляя им важную информацию. От этого не спасает ни шквал оффшорных компаний, ни армия зарегистрированных владельцев.
Реже выгодная сделка или виртуальный поток сделок направлены на передачу активов лицу, контролируемому бенефициаром. Наконец, связь с бизнесом бенефициара может быть выявлена по чрезмерному энтузиазму самого бенефициара, оставляющему «след» его контроля над повседневным функционированием бизнеса.
Дело Сергея Пугачева, который был вынужден оплачивать долги Межпромбанка, является яркой иллюстрацией вышесказанного. Российский суд пришел к выводу, что возможность взыскать с Пугачева более 75 миллиардов рублей и дать обязательные для исполнения указания банку появилась благодаря системе правового владения и управления, которая, во-первых, использовала офшорных многоскоростных собственников для контроля над правом принятия решений через предприятия, и, во-вторых, с фактической системой персонального утверждения основных решений исполнительными и распорядительными органами Пугачева. В частности, С. Пугачев ввел систему согласования решений. Согласно ей, документ «согласовывался», а в офисе банка существовал личный кабинет, где проводились совещания с сотрудниками по рабочим вопросам. Стоит отметить, что основными доказательствами субсидиарной ответственности Пугачева стали показания бывших подчиненных банкира и даже аффидевит (показания) юриста, представлявшего интересы Пугачева в Верховном суде.
Как показывает практика, особенно конкретным ударом является арест имущества, полученного в рамках уголовных дел. Во многих случаях арест накладывается не только на активы, оформленные непосредственно на бенефициара, но и на активы связанных с ним юридических и физических лиц.
Отменить такой арест очень сложно. Этим пользуются кредиторы, которые понимают, что такая мера может серьезно подорвать работу предприятия, контролируемого бенефициаром, и даже сильно осложнить его жизнь. Залог активов также затрудняет бенефициару надлежащее противодействие кредиторам в долгосрочной перспективе».
Почти все крупные кредиторы пугают должников уголовными делами или сразу переходят от слов к делу. Самые распространенные дела начинаются с мошеннических оговорок (ст. 159 УК РФ) и залога имущества без доказательств хищения (ст. 165 УК РФ). Максимальное наказание за подобные правонарушения — лишение свободы на 10 лет — является хорошим аргументом в руках кредиторов.
Еще до вынесения приговора он может быть арестован в качестве обвиняемого, чтобы понять, насколько серьезно дело. Список предпринимателей, которые с этим сталкивались, огромен.
Уголовное преследование также представляет интерес для кредиторов в плане сбора доказательств, которые могут быть использованы в процессе банкротства. Часто возникает страх перед попыткой принудить лиц, близких к бенефициару, предоставить информацию о лицах, представляющих интерес для кредиторов. Нередко руководители высшего звена выступают в качестве тех же сторон в уголовном процессе. Это еще больше повышает вероятность того, что кредиторы получат от них необходимые доказательства.
Такой подход особенно заметен в банковском секторе, где по требованию АСВ руководители и владельцы банков часто отвечают перед судом за миллиардные «дыры» в балансах. В то же время наблюдается тенденция к применению судебной практики, оскорбительной для бенефициаров.
По закону субсидиарная ответственность может быть наложена только при наличии вины лица, чье поведение привело к появлению непогашенных долгов компании. Однако суды иногда путают такое поведение с обычным предпринимательским риском, что на практике приводит к имущественной ответственности за неудачную хозяйственную деятельность. Все это дает кредиторам преимущество в спорах с бенефициарами.
Немедленные требования в обход процедуры несостоятельности
Привлечение бенефициаров к субсидиарной ответственности — трудоемкая процедура, а деньги, взысканные бенефициарами, распределяются между всеми кредиторами. По этим причинам некоторые кредиторы стремятся привлечь бенефициаров к ответственности вне рамок процесса несостоятельности. Практически невозможно признать бенефициара ответственным вне рамок процесса несостоятельности, если бенефициар не предоставил кредиторам гарантии компании. Единственным исключением является случай, когда бенефициар признан судом виновным в совершении преступления против кредитора, и в этом случае кредитор обязан возместить ему причиненный ущерб.
Однако попытки бенефициара предпринять немедленные судебные действия все чаще происходят даже без судебного решения. Кредиторы пытаются доказать, что ущерб, который они понесли, был причинен прямым контрагентом, компанией, а также бенефициаром, стоящим за ней.
Совсем недавний пример такого приема — дело Сбербанка против бенефициаров «Юлмарта». Сбербанку удалось практически взыскать с бенефициаров убытки в размере 1 млрд рублей, соответствующие сумме кредита, выданного «Юлмарту».
Павел Хлюстов & Партнер АБ
Публикаций много не бывает: новые сообщения в ЕФРСБ
Когда организация или гражданин становятся банкротами, это, как правило, затрагивает интересы многих людей. Самого должника, тех, кто его контролирует и связан с ним, реальных и потенциальных контрагентов должника, других субъектов, включая государство. Поэтому информация о фактах открытия и развития дела о банкротстве должна быть публичной, чтобы можно было получить, проанализировать и оценить соответствующие сведения, например, в контексте рисков для продолжения отношений с должником.
Руководитель проекта по банкротству офиса Vegas Rexro
Публичность банкротства достигается за счет публикации судебных решений по делам в официальном портале Арбитражного суда и размещения обязательных информационных сообщений в газете «Коммерсантъ» и Едином федеральном реестре сведений о банкротстве.
При этом в профессиональном сообществе давно обсуждается вопрос о том, что нет смысла публиковать информацию в газете «Коммерсантъ», так как эти объявления являются точной копией сообщений, публикуемых в ЕФРСБ, но зачастую стоят дороже. Например, стоимость заявления в газету «Коммерсантъ» о начале торгов по продаже имущества должника может составлять несколько сотен тысяч рублей, в то время как стоимость такого же объявления в ЕФРСБ — около 1 000 рублей. Учитывая обычную нехватку средств на расчеты с кредиторами, тратить внушительную сумму на двойное объявление нецелесообразно и нежелательно. Однако ни одно требование об отмене необходимости публикации в газете «Коммерсантъ» не было услышано, и обязательства по публикации остаются в силе.
В принципе, публикации ЕБРР являются полезным инструментом для получения систематической и регулярной информации о ходе процесса банкротства и его результатах. Таким образом, ЕБРР является единственным публичным источником информации об обнаруженном имуществе должника и его рыночной стоимости (отчеты о результатах инвентаризации и оценке активов).
Не стоит также игнорировать тот факт, что процедура банкротства длится очень долго (в среднем три года, часто пять-шесть лет и более) и состоит из множества различных (индивидуальных) отличий, проходящих практически через все судебные инстанции. .
Количество судебных актов, вынесенных по делам о несостоятельности, зачастую огромно, и для их систематизации и получения необходимой информации требуется много времени и усилий.
В таких ситуациях ЕФРСБ может оказаться полезным сервисом, поскольку содержит упорядоченную информацию о результатах судебных споров о недействительности сделок и ответственности лиц, например, по утвержденным банкротствам.
В то же время существующие требования к размещению материалов в ЕФРСБ не всегда оправданы и во многом превышают разумные пределы уведомления о банкротстве.
Негативные аспекты размещения информации в ЕБРР носят двойной характер.
Да, взносы в EFSDRB стоят относительно недорого, но количество публикаций также имеет значение, если дело о несостоятельности является активным и имеет множество участников и разногласий. Иными словами, важна сумма оплаты. Даже если полученные при банкротстве рубли представляют ценность для кредиторов, все равно нецелесообразно тратить деньги на воспроизведение информации, имеющейся в материалах арбитражного дела.
Вопрос об ответственности арбитражного управляющего более сложен.
С одной стороны, раскрытие информации является обязанностью управляющего, и, выбирая эту профессию, специалист принимает на себя необходимость соблюдать установленные требования. С другой стороны, в настоящее время ответственность управляющих носит карательный характер, а судебная практика неоднородна, что приводит к риску применения крайней меры ответственности (кроме управляющих) за нарушения различной тяжести. Например, один управляющий может быть исключен за нарушение, повлекшее причинение ущерба кредитору, а другой — за невыдачу ЕФСРБ сведений, раскрытых в материалах арбитражного дела, которые могут быть получены без ограничений. Да, суд во втором случае может применить стандарт несущественности, но это всегда остается на усмотрение суда и не гарантирует «спасения» управляющего от исключения.
Риск технических и незначительных нарушений в публикациях чрезмерен, поскольку специалисты по несостоятельности являются учеными широкого профиля, которым доверено как юридическое, так и финансовое сопровождение самых сложных банкротств.
Кроме того, по меньшей мере несправедливо увеличивать этот риск путем введения нового вида публикаций, повторяющих уже размещенную в Интернете информацию, особенно если размер долгосрочного нецелевого вознаграждения и отсутствие гарантий безопасной профессиональной деятельности остаются неизменными.
Однако законодатели, похоже, руководствуются иной логикой.
Так, с 01. 09. 2024 года вступил в силу федеральный закон. 227-ФЗ от 08. 08. 2024 г. расширяет перечень сведений, публикуемых в ЕФРСБ. Теперь рассмотрим, какие новые сведения должны быть доступны арбитражному управляющему.
Во-первых, управляющий должен публиковать информацию о требованиях кредиторов в рамках всех процедур банкротства (а не только внешнего управления и конкурсного производства, как это было раньше). В то же время информацию о поступлении требований к должнику можно будет легко обнаружить в картотеке арбитражных дел. Как сигнал о подаче заявления, так и определение суда о принятии иска к производству появляются в соответствующем деле о несостоятельности.
Необходимость публикации такой информации в ЕБРР может быть связана с попыткой упростить процедуру принятия решений по требованиям кредиторов — в настоящее время они, как правило, рассматриваются без вызова сторон и без слушания дела в суде, если не подано возражений. . Однако следует отметить, что подобный механизм рассмотрения требований кредиторов ранее был предусмотрен в статье 71 Закона о несостоятельности и сохранился в этом заявлении, при этом суд по-прежнему выносил определения о принятии дела к производству и указывал сроки. Заинтересованные лица могли представить свои возражения. В настоящее время процесс рассмотрения требований кредиторов претерпел некоторые изменения, однако публикация решения по-прежнему ожидается, поскольку суд должен разъяснить участнику дела о несостоятельности, что требование было предъявлено без обмана и не подлежит, например статике.
Поэтому введение такого дополнительного обязательства по раскрытию информации для ЕБРР не представляется оправданным.
Во-вторых, теперь арбитражный управляющий обязан публиковать информацию о включении долгов в реестр кредиторов. Ранее такой обязанности не было.
С одной стороны, соответствующая информация может быть получена из архивов арбитражных дел. С другой стороны, как уже упоминалось выше, в рамках дел о несостоятельности может происходить ряд судебных действий, и публикации, организованные ЕБРР по категориям, значительно облегчат сбор и анализ информации по делам о несостоятельности. Например, лицо, рассматривающее возможность покупки требований участника дела о несостоятельности, сможет быстрее узнать количество кредиторов, включенных в реестр кредиторов, и процентное соотношение их требований.
Таким образом, данное нововведение является спорным и не абсолютно необходимым, но в целом оправданным.
В-третьих, закон вводит обязанность (которой ранее также не было) публиковать в ЕБРР сведения об удовлетворении заявления кредитора о намерении погасить требование и о признании требования исполненным (ст. 113 и 125 Кодекса о банкротстве).
Нет оснований публиковать информацию об исполнении заявления кредитора о намерении погасить свое требование. Оспаривать требования заявителя уже поздно. Более того, рассмотрение такого заявления — скорее формальность, и если заявитель подтвердит свое намерение, у суда не будет оснований отказать в удовлетворении его просьбы. В то же время кредитор не успевает добавить свое требование до момента погашения долга. Это связано с тем, что суд уже определил и зафиксировал сумму, которая должна быть перечислена.
Также нет необходимости публиковать информацию о признании удовлетворенными требований. Если заявитель исполняет свое намерение и удовлетворяет требование кредитора, процедура несостоятельности прекращается, о чем делается отдельная публикация с указанием судебного акта, принявшего соответствующее решение, и причины прекращения процедуры.
Таким образом, результаты этой реформы отнюдь не являются положительными. По крайней мере, два из трех нововведений не влияют на доступность информации о ходе и результатах рассмотрения дел о несостоятельности. Однако расходы на процедуру несостоятельности значительно возрастут. В то же время арбитражные управляющие будут вынуждены направлять свои усилия и внимание на публикацию технической и дублирующей информации, отвлекаясь от действительно важной задачи — удовлетворения требований конкурсной массы.